Обновление страницы - август 2021 года.

Covid-19 как-то ненавязчиво и неторопливо в течение полутора лет показал всем жителям Земли, кто на ней главный. Он прочно поселился в наших сердцах и душах, пробудил от спячки медицину. Могучим плечом подвинул политиков всех стран, все религии и вплотную приблизил всеобщий апокалипсис, о котором до этого долго и нудно говорили философские школы современности.

И особо никто не спешит попросить у Бабы Яги её метлу, чтобы подняться на ней на небесную твердь и погонять там нечистую силу, чтобы на людей снова пролилась божья благодать, а в душах воскресли вера, надежда и любовь.

1

Шел 1978-й год. Мы, выпускники второго курса МГРИ готовились к первой в своей жизни студенческой производственной практике. Каждый, кто не лодырь, стремился попасть в самую дикую советскую глухомань. Это считалось и суперромантично и, многие надеялись, достаточно денежно. Перелёты и переезды были для студентов совершенно бесплатны, и никто никаких особых проблем, связанных с предстоящей практикой, не ощущал.

Мне выпала лотерея попасть в Хибиногорскую ГРП (геологоразведочная партия) в г. Кировск на Кольском полуострове осваивать азы бурового дела прямо в полевых условиях.

Вот Вы впечатлительны, уважаемый Читатель? С поправкой на время, видимо да, но только от Таиланда или от Мальдив. Ну а меня тогда покорил Север. Дальше держимся за текст покрепче, будут очень крутые заносы.

На тот момент я уже как год был начинающим "альпинёром" и даже, сам того не осознавая, фанатом этого увлечения. И еще в апреле, за 1,5 месяца до практики я приобрёл у себя в ВУЗе путёвку в альплагерь "Домбай" на этап НП-2 (начальная подготовка альпинистов 2-го этапа, на третий разряд), то есть в этом сезоне и в этом лагере я планировал закрывать третий спортивный разряд. Занятия на различных формах рельефа, четыре восхождения на вершины, включая зачётное на 2Б. категории трудности. совершенно не предполагали праздного времяпрепровождения.

В ГРП со мной "церемониться" не стали, а проведя недельный курс по ТБ (технике безопасности), отправили на бурение глубокой скважины куда-то на плато за озеро Имандра. Буровой станок ЗИФ-1200 (1200 м - "паспортная" глубина бурения этого станка), скважина глубиной за 1000 м, буровые "свечи" по 18-ть метров, которые ежесменно приходилось "пестать" от труборазворота к свечеприёмнику и обратно. Чай-чифирь, это когда пачка чая в 50г. засыпалась в кружку и заливалась крутым кипятком, сгущенка с копчёной колбасой на полевом складе под запись- то, чем наполнялись будни полевой жизни матёрых полевиков: буровиков, геологов, дизелистов... Для меня это была новая реальность, в которую на ближайшие летние месяцы мне "светило окунуться с головой".

Ну и "пару слов" добавлю про буровиков, с которыми я работал. Это люди особого сплава. Мне было с чем сравнивать. Я год до института работал помбуром в ГРП своей области. Деньги "на еду" при выезде в поле у мужиков Хибиногорской ГРП были. И когда мы ехали на вахту, они в каждом посёлке тормозили машину у сельпо, затаривались бутылок шесть-восемь за раз и на таком градусе ехали до следующего сельпо. Мне казалось, что они "лягут" уже после первой партии водки, но они не "легли" и после четвертой. А когда где-то на перевале у УРАЛа спустило заднее колесо, времени на его замену бригаде потребовалось не более 10-ти минут. Потом распитие продолжалось у егеря в охотничьей избушке на берегу озера, потом пришлось ехать еще часа полтора по бездорожью вокруг озера на вездеходе. И только по прибытию на полевую базу вездеход встал, и никто из смены сам из него уже не мог выбраться. Понимаю, что не всем моралистам приятно читать такие вещи, но "из песни слов не выкинешь". Потом на участке две недели был "сухой закон". Лечились чефирем, любили вспоминать прошлое и "пахали" двенадцать через двенадцать, и в дневную, и в ночную смены. И при этом они достаточно по отечески относились к "необстрелянным Севером" практикантам.

Потом на неделю я вернулся в общежитие г. Кировска отдыхать. Там меня попросили на тройку смен подменить на другом участке в районе плато Росвумчёр заболевшего рабочего. А когда после работы мы с напарником возвращались в посёлок, решили срезать горный серпантин, я где-то неудачно спрыгнул со скалы и сломал одну из костей на правой стопе ноги. Потом был рентген, гипс и досрочная отправка домой на костылях.

2

Казанский вокзал встретил человека на костылях и с громоздким рюкзаком бурлящим пассажиропотоком. Длиннющая очередь перед камерами хранения почтительно расступилась перед "ветераном локальных войн". Оставив рюкзак, я "рванул" в общежитие на ул. Миклухо - Маклая забрать кое-какие документы. Лифт не работал, и мне с трудом приходилось осваивать на костылях "школу собственной беспомощности".

Потом был поезд до Рязани. Дом. Потом поездка в райцентр на родину родителей, и ещё более полное осознание краха надежд на реализацию спортивных планов. Кость постоянно напоминала о себе болью. А врачи ещё в Кировской поликлинике предупредили, что снимать гипс можно не раньше, чем через два месяца.

Шёл конец июня. Время начала лагерной смены неуклонно приближалось. А мне не оставалось ничего иного, как быть максимально полезным по дому с учётом своих ограниченных возможностей.

У нас с братом на двоих дома были два велосипеда. Один-дорожный, второй- спортивный, "старт-шоссе", на трубках вместо покрышек. Но представить себя в седле с ногой в гипсе, пусть и без костылей, не получалось даже в воображении. И был ещё какой-то допотопный мопед. На котором, казалось, можно просто газовать, коленный сустав был свободен, и жизнь начинала наполняться яркими красками. Но мопед нередко глох, его надо было как-то заводить, и жесткий гипс поначалу был как нельзя кстати для таких процедур. Понятно, что со временем в нём появились трещины, потом -крошки. А с учётом того, что подсознание работало над достижением несколько иных целей, я уже за неделю до начала смены ходил без гипса. Осторожно, где-то с опаской, но ходил. И - тренировался. Турник, железная болванка вместо штанги, помощь в огороде и по дому. "В конце концов", - уже думал я, - "поживу в лагере, если на высоту не пустят, посмотрю, поем харчей".

3

В альплагере, позже их стали называть АУСБ (альпинистская учебно-спортивная база), на базе я ничем не отличался от других участников, если не считать случаев, когда я был ярым уклонистом (не путать с партиями) от пробежек по пересечённой местности. И чего я только для этого не делал: и просился дежурить на кухне вне очереди, и брался за уборку лагерной территории, или мне "ну вот совсем срочно" надо было сходить на почту кому-то что-то отправить... . Так прошла ещё неделя. Надо ещё сказать, что все остальные нормативы: подтягивание, отжимание, бревно и пр. я выполнял даже с некоторым азартом и в итоге, на первый выход в высокогорье в триконях, каске, с рюкзаком и ледорубом уже полностью был "членом команды" своего отделения. Нога, конечно, покалывала, где-то поначалу ещё болела, но понятно же, что "за любовь" терпят и не такие муки.

Ещё хочу сделать отступление на эпизод с песней. Так как именно этот эпизод помог мне пусть "стиснув зубы", доходить свои "двойки". В соседних домиках, назвать их коттеджами "язык не поворачивается", жили разрядники. Мы, как начинающие, жили в больших брезентовых палатках, с деревянными полами, спали на пружинных матрасах, но никакой дискриминации не ощущали. Нам, если честно, тогда вообще "было море по колено". Мы с лёгкой завистью и ревностью посматривали на разрядников. Одежда, экипировка, скально -ледовый инструмент, некоторая вольность или свобода при подготовке к выходам в высокогорную зону. Мне бросалась в глаза каждая мелочь.

В тот вечер разрядники вернулись с восхождения. Перед этим по лагерю ползли слухи, что на горе у них прошло не всё гладко. Они вынужденно словили "холодную". Но спасы не требовались, и лагерь с нетерпением ждал возвращения группы. Вечером у них зазвучала гитара, ребята пели бардовские песни. И я нашёл повод пойти потусоваться к людям, прошедшим "лед и пламень" на высоте. Ребята были молоды, 22 - 24-х лет, худые, заросшие щетиной, с коричневым загаром на лицах от солнца, ветра и снега. Песни звучали разные, но в их интонациях звучал накал атмосферы пройденных маршрутов, забитых крючьев, преодолённых отвесов, кислородной недостаточности и, конечно, открытия в себе чего-то нового, ранее не познанного.

Один из ребят начал петь "сволочей" (текст этой песни и ссылка на "ютуб" прилагается). Ни одна звезда эстрады не споёт так, чтобы эту песню можно было сразу запомнить на всю жизнь. А эту я запомнил. Он "резал" текст на куски, "заливал в них горячий свинец", склевал снова, и от этой "боли в крике" получался музыкальный шедевр. "Смит-вессон" калибра-38, друг мой, на последней перестрелке, если мы о чём-нибудь и просим, это чтоб погибнуть не на стенке.... Он сознательно менял предлог "у" на "на", и песня звучала почти как гимн.

4

На завтра нам предстоял выход в высокогорную зону, но "моральный заряд батареи" я получил уже днём раньше.

Западный Домбай- район очень яркий, район, воспетый Визбором. На маршрутах, есть и снег, и лёд, и скалы. Высота вершин, как правило, не превышает 4000 м, двойки обычно ходили за один день, а изнурительные подходы и длительное пребывание на высоте способствовали закаливанию в достижении этих планов.

Да, многие детали уже забылись, и память пришлось освежать, забравшись в интернет.

Для тренировок Алибекское ущелье - район идеальный. Здесь и крутые травянистые склоны, и скалы, ещё выше - фирн и лёд. Для того, чтобы куда-то выпуститься, сначала надо было пройти эту "аттестацию" по ТБ, чтобы потом на маршруте не быть беспомощными. Подход под вершину Джаловчат на стоянки над Турьим озером- 9- 10 часов с рюкзаками от Домбайской поляны.

На стоянке ночью холодно, но очень красиво от звёзд и панорамы гор, ну и слегка тревожно как перед первым экзаменом. Но... восхождение на Джаловчат, 1Б к. тр. я, "хоть убей", совсем не запомнил. Зато в памяти остались три других вершины этого сезона: в. Южный Домбай- 2-А, Малый Домбай- 2Б и Сулахат-2-А к. тр.

Южный Домбай шел осваивать одновременно весь отряд этапа НП-2. Это около 40 человек, куча отделений. Особенность этой горы в том, что высоту можно набирать ещё на подходе по фирновому склону, но потом дважды (!) приходится преодолевать один и тот же перевал, и туда, и обратно. От ночёвок, плюс подход на высоте, 12 часов времени. Для начинающих такое испытание оказалось не всем по силам. И сейчас будет эпизод, который после многих лет остался в памяти.

Командир отряда двигался на подходе метров на 10-15 ниже основной колонны, почти параллельно с нашим отделением. Совершенно неожиданно он чуть повернулся лицом к склону, присел на колени, положил голову на руки и, никому ничего не сказав, на время затих. Зная спортивные регалии наших руководителей, тогда нам казалось, что такого не может быть. А вот теперь, видимо пережив и этот возраст, понимаю, что ещё как может. Это было уже на спуске. Все, конечно, всполошились. Теперь уже совсем не важно, был ли это аппендицит, язва или просто возраст, но поначалу инструктора отправили участников к своим палаткам. Прошло какое-то время. В горах быстро сгущались сумерки. Народ начал разбредаться по палаткам. А я еще какое-то время был с теми, кто пытался для себя прояснить ситуацию.

К нашему инструктору подошла женщина, тоже инструктор. Из их разговора я понял, что командиру нужен врач и спасотряд. А рация вышла из строя. Видимо, сели батарейки. Обычные дела? Она с этой новостью просила его бежать в базовый лагерь за КСС. Он покрутил головой. Взгляд "упал" на меня. И он спросил в лоб: "Побежишь со мной? Сможешь?". Последние слова относились не к ноге. О ней никто ничего не знал. Просто после двенадцати часов нагрузки добавлять ещё как минимум 5-6, это без комментариев. Я какое-то время ещё качался на ногах. Земля из-под ног "уходила". Потом встряхнулся и коротко ответил "Да".

Где-то мы шли, где-то бежали по горной тропе на сильно пересечённой местности без рюкзаков. Если память не врёт, потратили на дорогу 4-5 часов и в Домбае были около десяти часов вечера. Потом, как у Высоцкого: "И там был трос, и там был врач". А нас с инструктором кормили!

Поварихи и официантки были молодые девчонки, наши ровесницы, которые подрабатывали на кухне и потом, без путёвок как-то умудрялись ещё "бегать" в горы. "Кухня" для них был тот же этап в преодолении трудностей. Нам подавали много-много картофельного пюре, рагу из баранины и просто целую кастрюлю компота. И всё это в окружении красивых и очень переживающих за произошедшее ЧП представительниц прекрасного пола. А чего бы вам ещё хотелось после почти 18-ти часов физической нагрузки? В верхний лагерь мы вернулись так же налегке поздно утром, когда ярко светило солнце, было жарко, отделения в основном уже позавтракали, но нас, понятно, голодными оставлять никто и не собирался. На "завтра" нас уже ждал Малый Домбай.

***

А нога? А что нога? Ступня снова заныла только осенью, когда в Подмосковье стало холодно и сыро, а нас всем курсом отправили в колхоз убирать с полей картошку. Но это уже совсем другая история и география.

Ну и, факты в "студию":

Некоторые из прочитавших могут усомниться. "А где же тут следы Визбора?"

А вот:

Забудутся песни и споры,
Но там, где мы шли на подьём,
Вот эти Хибинские горы
Останутся в сердце моём.

… На плато Росвумчёр не приходит весна,
Над плато Росвумчёр всё снега да снега.

Вот и закончился круг,
Помни, надейся, скучай.
Снежныё флаги разлук
Вывесил старый Домбай.

Всего всем доброго!
А.Б. Тузлуков
лето 2021 г.