ЯКУТСКАЯ СМЕКАЛКА
Олег Деев
Действия и персонажи реальные, некоторые имена и фамилии изменены.
Часть 1. СОХАТЫЙ.
Дмитрий Егорович Скобин был якутом и кадровым охотником.
Как и все настоящие промысловики-одиночки Якутии был малообщительный, никогда не хвастался добытыми трофеями.
Когда его спрашивали, как прошел охотничий сезон, отвечал всегда одинаково: "а… мала-мала есть…"
За этим "мала-мала есть" скрывался огромный труд в условиях суровой зимы Крайнего Севера, где больше неудач, чем везения и только природное упрямство и выносливость одерживала верх, когда все хотелось бросить и выйти пустым из тайги.
Этого с ним не случалось никогда.
Ему было около 40 лет, но при определении возраста можно было ошибиться лет на десять, поэтому никто не звал его по имени и отчеству, он сам называл свое имя при знакомстве так: "зови меня Митькой".
Охотился он уже более двадцати лет на богатых угодьях Озерной площади Ленского района, доставшихся ему от отца - известного и опытного "булчута" (промыслового охотника) и "балыксыта" (рыболова) Якутии Егора Иннокентьевича Скобина.
В те времена (90-е годы 20 века) получить часть тайги для промысловой охоты в нетронутом месте, где обитает зверь, было не просто.
В эти годы перестройки на предприятиях перестали выплачивать своевременно зарплату, и людям некуда было податься из-за отсутствия денежных накоплений, тогда любой промысел был на вес золота. Один вариант дохода рассматривался как добыча пушнины - шкурок соболя.
Дикий зверь и соболя не живут в гиблых местах - для их существования и размножения необходима кормовая база, которая круглый год обеспечивала бы всех.
Участок, отведенный под охоту Митьке, имел продолжительные топкие мари с аласами и озерами, - это те места, где живут и размножаются олени и сохатые.
На большой протяженности присутствовал сосновый лес с изобилием грибов и ягод.
Также, в пределах охотничьих угодий был лесной массив, состоящий из кедровой сосны, где в урожайный год было много кедрового ореха.
Эта халява, которая просто падала с деревьев в сентябре, привлекала медведей, соболей, белок, бурундуков.
По наступлению морозов в середине октября медведи и бурундуки залегали спать до весны и снимались с конкуренции.
Соболя не уходили далеко, питаясь орехом, белками и мышами, которые воровали кедровый орех из паданок (упавших кедровых шишек).
Митька прекрасно знал об ареале обитания соболей и добывал их с помощью двух рабочих собак до тех пор, пока снег был не такой глубокий, чтобы помешать догнать соболя.
При увеличении толщины снежного покрова соболя могли передвигаться по поверхности, собаки же проваливались и быстро уставали. После серии неудач вообще бросали след.
Нарастающий покров снега заваливал остатки ягоды на кустах голубики и кедровые шишки, соболям становилось тяжелей прокормиться, и тогда была надежда на приманки охотника, установленные над заряженными капканами. В это время на всех реках появлялся лед, и соболя шли на зимнее расселение в наиболее благоприятные места и в дороге испытывали голод.
Период ходовой охоты заканчивался, Митька был готов к этому и начинал заряжать все установленные на его территории капканы и ловушки, надеясь на голод и любопытство зверька.
Также Митька каждый год добывал и надеялся в этот сезон добыть сохатых в период гона.
Но тех сохатых, которые в октябре каждого года собирались в известном охотнику месте, разогнала стая полярных волков, зашедших с севера.
Пришло опасное время и для двух рабочих собак Митьки. При любом их приближении к стае волков последует немедленная атака с ужасными последствиями.
Митька знал это прекрасно и не отпускал собак далеко от себя, тем самым сам ограничивал зону поиска зверя.
Для волков наступило время, когда в одиночку охотиться стало трудно и они собирались в стаи, чтобы коллективно нападать на сохатых и оленей.
Бороться с этой организованной свинцово-синей бандой одному охотнику невозможно, поэтому была одна надежда на интенсивное выпадение снега до достижения достаточно высокого снежного покрова, когда волку не догнать сохатого, только тогда стая уйдет в другие места для дальнейшего разбоя.
К началу декабря снега выпало более 70 см, - теперь можно было надеяться на возвращение оленей и сохатых на старые места обитания, которые хорошо знал охотник.
С приходом сильных ветров и холодов сохатые почти прекращали перемещение и собирались в зоне отстоя - место, где можно укрыться от ветра.
Другим обязательным условием нахождения в этой зоне - изобилие низкого кустарника (ярника), который был их пищей. Для ночной лежки там же выбирался крутой бугор с подветренной стороны, где нанесено снега высотой с рост человека. Сохатые зарывались полностью в снег и могли там долго и безопасно находиться.
Вот и наступило это холодное время декабря с обилием ветров.
Столбик термометра скакал по нескольку раз сутки в одном и том же диапазоне: от - 38 до - 43.
Световой день уменьшался, и солнце практически отсутствовало.
Митька начал с особым усердием контролировать пути подхода сохатого к известной ему зоне отстоя.
Этот ежедневный труд благословила удача - был найден свежий след входа в контролируемую зону.
Собаки, которые постоянно бегали за снегоходом, с визгом завертелись от резкого дикого запаха и пошли по следу, но Митька сразу отозвал их и повернул к зимовью.
Доехав до зимовья он действовал как робот: привязал собак, надел белый маскхалат, передернул затвор винтовки Мосина, убедившись в отсутствии вязкости масла из-за низких температур, достал и завернул в брезент лыжи, прицепил нарты к снегоходу, выехал обратно к найденному следу сохатого, не обращая внимание на вой и жалобный лай привязанных собак.
Не доехав до следа сохатого, Митька остановился и начал определять направление ветра. Убедившись, что ветер дует навстречу его будущему движению, заглушил снегоход "Буран", укрыл брезентом мотор, чтобы тепло оставалось максимально долго, надел лыжи и пошел наперерез направлению следа.
Эти места Митька хорошо знал, имея такое оружие, как трехлинейка Мосина, следовало незаметно взойти на возвышенность и терпеливо наблюдать за любым шевелением на узкой мари.
Он так и сделал, сначала бесшумно забрался на возвышенность, потом последние 40 метров прополз до валежины.
Не высовываясь, Митька долго восстанавливал дыхание, потом долго прислушивался и, наконец, начал наблюдение.
На мари, заросшей ярником, не было ни одного движения и все выглядело одинаково.
Митька начал вглядываться в белый снег, ища след выхода сохатого из кустарника, но не нашел. Ветер дул навстречу, и он смело начал приподниматься, тогда и увидел пар от присутствия зверя на сильном морозе и его очертания.
Сохатый стоял спокойно в метрах 100 и практически слился с местностью. Почти вся шкура была в инее, и огромная туша зверя напоминала обыкновенный заснеженный бугор.
Сердце у Митьки бешено заколотилось и он начал выбирать позицию для выстрела.
Он долго не решался на выстрел, но когда зверь повернулся левым боком, выстрелил, целясь в лопатку передней ноги.
Сохатый тряхнул шкурой, будто получил укус овода, потом поднял голову, видимо услышал звук выстрела, и продолжал стоять на том же месте.
"Добрать!",- мелькнуло в голове у Митьки, и он прицелился второй раз.
Но выстрелить не успел, сохатый падал как в замедленном кино, выбрасывая по очереди, то одну, то другую ногу, при этом поднимая снежную пыль.
Дело было сделано.
Митька подошел к зверю, держа винтовку наготове перед собой. Сохатый не двигался.
Ножом была вскрыта шейная артерия для спуска крови и Митька пошел назад к снегоходу.
Снегоход еще не остыл и завелся с полуоборота.
Подъехав к сохатому, охотник с большим трудом осуществил полу погрузку туши на нарты, для надежности прочно привязав сохатого к фаркопу снегохода и нартам, начал буксировку к зимовью.
Привязанные собаки, почуяв зверя и кровь, начали рваться с привязи, рискуя удавиться.
Митька отвязал собак, и они начали рвать неживого зверя.
Он это делал всегда, натаскивая их на любой запах и любого зверя.
Часть 2. БРАГА.
На Озерной площади Митька в этот охотничий сезон бал не один.
Прошлой зимой на его охотничьи угодья силами Средне-Ленской нефтегазоразведочной экспедиции были завезены две буровые установки глубокого бурения на нефть и газ.
Появление лишних людей в тайге не обрадовало Митьку, но он расценивал это как беду и выручку.
Беда - из-за того, что работа техники и езда по тайге распугивала зверя, да и некоторые работники имели огнестрельное оружие и обирали охотника на его же угодьях.
Выручка - из-за того, что была возможность использовать экспедиционный транспорт для доставки на зимовье продуктов питания и бензина. Кроме того на буровых была связь с городом, можно подать заявку на приобретение деталей для снегохода. Но за все нужно рассчитываться.
Митька знал даты смен вахт и надеялся на привезенное спиртное. Его интересовал питьевой спирт и водка.
Однако работники экспедиции не собирались эти напитки давать в долг или дарить. Наиболее наглые и далеко не охотники соглашались на обмен спиртного на дикое мясо и шкурки соболя.
Поварихи, работающие на вахтах, давали ему муку, сахар, крупы в обмен на пушнину, выставляя эти затраты потихоньку работникам вахты.
В восьми километрах от зимовья охотника стояла бригада, задействованная на испытании пробуренной нефтяной скважины.
В тот день, когда Митька добыл сохатого, бригада испытателей занималась спуско-подъемными операциями бурового инструмента на скважине.
Торопились, пытались закончить работы до наступления темноты. Бурильщик каждую смену подгонял помбура и машиниста - это не кончалось и продолжалось уже несколько дней с момента заезда на вахту.
Неудачи преследовали бригаду, - то мороз гнул свою линию настойчиво и вязко, люди были измотаны в ноль, - то не могли нащупать "голову" цементного моста разгрузкой инструмента, значит работа не выполнена - все начинай сначала.
Все понимали, если не вложатся в график - не получат ускорения, и обещанных денег.
Хотя были на вахте всего несколько дней, но все порядком измотались, в кости зашел холод и хотелось в горячую баню, выпить граммов по 150 для снятия накопившейся усталости. Баню натопить можно, но где возьмешь остальное?
Работники этой бригады всегда при заезде завозили с собой в тайгу водку, но она не сохранялась больше одних суток - негласный закон вахтовика требовал делиться со всеми, кому не хватало во время заезда.
Далее - трезвость.
С таким законом не согласен был один бурильщик свободной вахты, которая в то время отдыхала в городе Ленске.
Он был с Западной Украины и этим можно было сказать все, но помимо того - скандалист, индивидуалист, куркуль и пьяница-одиночка и конечно же - некоммуникабельный полевой работник. Друзей у него не было.
В бригаде он проживал отдельно. Построил себе небольшой балок из полубруса (капиталки), покрыл нержавеющей листовой сталью, сделал маленькое окно с решеткой, куда человек не пролезет. Дверь была бронированная и имела несколько внутренних замков. Балок был установлен на металлическом каркасе, который прикреплялся к полозьям саней для передвижения зимой, летом - легко перемещался на подвеске вертолета МИ-8.
Казалось, зачем человеку на вахте, где никто ничего не запирал, ничего никогда не пропадало, такое жилье?
Ответ был прост: все она - родимая.
В углу его балка, возле бойлера отопления, были установлены две 20 литровые стеклянные бутыли, где ни на минуту не останавливался процесс брожения. Здесь же были все причиндалы для выгона первоклассного самогона.
Самогон потреблялся этим куркулем лично и остатки вывозились в Ленск, брага же гуляла в балке и даже тогда, когда хозяина не было.
Все прекрасно знали об этом, но никто не хотел связываться с ним, если речь шла об алкоголе, но случилось следующее.
Якут Митька Скобин привез мясо добытого сохатого.
Некоторые работники этой бригады в индивидуальном порядке пытались заманить якута выпивкой, которую обещали в обмен на мясо или пушнину.
Он же воспринимал это как просьбу, идущую от всей бригады.
И в этот морозный декабрьский день, когда еще бригада не успела закончить работы, Митька на снегоходе "Буран" в нартах приволок целое стегно мяса, добытого накануне сохатого.
Слух о настоящем мясе быстро облетел всех присутствующих на вахте - ведь питались тогда только "ножками Буша".
Мясо было отдано поварихе, осталось дело за малым, давай, что обещали Митьке - выпивку.
Те, которые раньше договаривались с Митькой, начали юлить и уходить от сказанного ранее: то ли из-за того, что у них ничего не было, то ли из-за того, что мясо было отдано в общак, то ли из-за того, что стыдно было перед всей вахтой, что зажали водку, когда товарищи мучились с похмелья, одним словом - очкуны.
Только один бывший рецидивист, работающий на вахте сварщиком - Алексей Малышев (он же -"Особо опасный"),высказал свое соображение:
- давай возьмем в займы у хохла пойло, что есть балке, потом отдадим.
Легко сказать - "потом отдадим", а где здесь возьмешь? И как вообще влезешь в этот закрытый балок, где все предусмотрено для таких желающих, и последнее, - есть ли там что-либо вообще.
Последнее больше всего напрягло желающих попользоваться халявой.
Тогда группа злоумышленников вместе с якутом Митькой направилась на разведку к одиноко стоящему балку.
Тракторист Гоша Кузьмин оценил дверь, окно и сказал:
- в дверь не войдешь, а в окно не пролезешь, надо болгарку или бензорез.
Никто не хотел брать на себя ответственность за разрушение двери - это уже слишком!
- давай заглянем внутрь, - предложил якут Митька.
Маленькое окно было предусмотрительно задернуто занавеской.
"Особо опасный" взял нож, отковырнул рейки, придавливающие стекло, вынул стекло, отодвинул занавеску и взглянул внутрь балка.
- И - есть!!!,- радостно прокричал "Особо опасный", будто бы выиграл приз.
Пары брожения вылетели наружу, а запах браги ни с чем не перепутаешь. Настроение у заговорщиков повысилось.
Все по очереди заглянули внутрь балка.
- Ищите связку запасных ключей, может на столе или гвозде, - напутствовал команду Гоша.
Но ключей нигде не было, в углу возле бойлера отопления стояли две полные стеклянные бутыли, завернутые в одеяло.
На горловины бутылей были натянуты медицинские резиновые перчатки, которые выпрямились и раздулись от выделяющихся газов (в каждом резиновом пальце были проколоты дыры, чтобы исключить высокое давление и разрыв перчатки).
Две пятерни забавно торчали из-под одеяла - это означало, что брага готова.
В народе этот эффект прозвали: "Привет Горбачеву".
Во избежание потери тепла стекло было поставлено на место.
"Особо опасный" включил карманный фонарь, залез под балок и начал изучать пол извне, надеясь найти напольный люк нижнего выхода из балка. Люка не было.
- Пилить пол нельзя, доски пола отдирать - тоже,- сказал Гоша, чтобы тот вылезал быстрей.
Было ветрено и холодно так, что все изрядно промерзли и совещание решили продолжить в сушилке.
Началось совещание. Первым выступил "Особо опасный" с предложением:
- залезаем под балок, сверлим дыры в полу под бутылями и сами бутыли - польется, ловим тазиками.
Идея была до того дебильная, что всех разом передернуло.
Вторым выступил якут Митька:
- э … спиннинг есть? Блесна есть? Бензорез есть? Проволока медная толстая есть?
- Конечно же все такое есть, зачем бензорез, договорились не резать дверь, - рассудительно ответил Гоша.
- А… сам бензорез не надо, надо шланг дюритовый, который идет к кислородному баллону, - заявил Митька, тем самым еще больше озадачил бывалых.
Через 10 минут все лежало на столе в сушилке. Правда, вместо медной проволоки, уперли у оператора и приволокли новую тонкую медную трубку для подсоединения манометров.
Митька взял спиннинг и прикрепил блесну, попробовал на вращение катушку и гравитационный спуск блесны при ослаблении лески, остался доволен.
Далее, - вытащил шпагат, который был нарезан заранее на равные куски и начал тщательно привязывать дюритовый шланг к медной трубке. Причем в самом начале соединения медная трубка выпирала на 10см длиннее шланга.
По окончанию работы у Митьки в руках оказалась гибкая труба, которую можно изгибать в любых направлениях и она не теряла формы даже при горизонтальном положении.
Собрав все, группа выдвинулась к месту добычи браги, захватив два ведра из бани.
Первым делом Митька взял спиннинг, просунул в окно и тройником блесны попытался сдернуть резиновую перчатку с горлышка бутыли, но перчатка не слетела, а порвалась, пришлось дорвать ее той же блесной, освободив проход внутрь бутыли.
Потом была просунута гибкая труба и началась ювелирная работа по попаданию медной трубки в горлышко бутыли.
Все закончилось успешно: вслед за медной трубкой в бутыль попал дюритовый шланг. Гибкая труба была погружена в бутыль до упора медной трубки в дно. Таким образом основной канал перекачки браги был приподнят на 10 см от дна. Это было сделано с той целью, чтобы избежать попадания в шланг осадка из бутыли.
В работу с удовольствием подключился "Особо опасный", который начал ртом интенсивно отсасывать жидкость через дюритовый шланг пока не добился стабильного потока браги в ведро.
При этом он неоднократно глотнул жидкость и остался доволен качеством напитка.
Осушив бутыль в принесенные два ведра, группа бражников героями возвратилась к себе в вагон-дом.
Зайдя в тепло, каждый выпил залпом по кружке еще теплого напитка, оценили качество (молодец хохол!) и качество своей совместной работы за последние два часа (молодец якут!).
Слух о наличии напитка быстро распространился среди работников вахты и, не успев выпить по второй, все услышали шевеление на улице - это прибывали желающие, захватив с собой пустые чайники, на всякий случай, чтобы не упустить возможность набрать браги "на посошок" и "на ход ноги".
Митька якут почти сразу "остекленел" и начал свою яркую и незабываемую речь:
- русская смекалка…русская смекалка, вот якутская смекалка - это да! Кто лучше охотится - якут, кто лучше всех стреляет - якут, кто на "Буране" лучше проедет -якут, кто лучше зверя добывает -якут, кто лучше капкан поставит -якут, кто лучше рыбу…
Эта речь долго бы не закончилась, но принесли целое ведро вареного мяса сохатого и внимание всех переключилось с якута на свеженину.
Не успели распробовать мясо, как закончился бражный напиток.
- Ну и че, так и будем сидеть на сухую, может раскупорим вторую,- сказал со склонностью к провокации "Особо опасный".
У некоторых, а они были в меньшинстве, закрались сомнения: "стоит ли полностью грабить хохла?", но "Особо опасный" изрек еще одно свое соображение:
- обратным ходом зальем в эти бутыли воду.
Всех разом передернуло от такого свинства, тогда слово взял якут Митька:
- кто лучше всех гуляет - якут, давай пить вторую! Я буду отвечать! Не надо лить никакую воду.
У всех халявщиков настроение резко поднялось и они побежали отрабатывать осушение второй бутыли, но до этого изменили конструкцию гибкой трубы Митьки, укоротив на 5 см медную трубку для более полного забора браги из бутыли.
Митька не пошел, так как уснул прямо за столом.
Примерно через час в вагон-доме появилось еще два ведра бражного напитка.
Митька проснулся, выпил кружку и опять уснул.
У подельников брага уже не лезла в организм.
Во избежание нечаянного пролива из ведер, вся жидкость была разлита в стеклянные банки, чайники, кофейники.
Все легли спать, но уже рано утром опять начали бражничать.
Митьку постоянно тошнило, но от налитой порции он не отказывался.
Ближе к обеду не осталось ни капли.
Толпа бражников продолжала слоняться по балкам в поисках напитка и не веря, что выпили не менее 30 литров.
Да как это так бывает, только что было залейся: пили ковшиками, кружками, стаканами, а сейчас - вот те на!
Никому даже в ум не приходило, что получено мясо, которое почти съели, за чужую брагу, добытую не законно тоже якутом Митькой, которую успешно выпили в основном сами и за нее еще и остался должен якут хохлу.
Бражники упорно не постигали этого хитросплетения событий, но почти у всех была одна мысль: "нет ли больше напитка?".
Более серьезные и ответственные пошли договариваться с поварихой о покупке мешка сахара для расчета за брагу. Мешок был получен. Стоимость сахара раскидали на всех.
Митька вышел на мороз, долго глядел в сторону зимовья, вспоминая об упущенном времени охоты из-за того, что бражничал здесь на скважине, взял у поварихи чайник с горячей водой, отогрел карбюратор, облив его прямо сверху, завел снегоход и уехал к себе на зимовье.
Он знал дату прилета вертолета для смены вахт и обещал вернуться.
Пришел день, когда прилетел вертолет и появился на скважине бурильщик - хозяин этого чудодейственного напитка.
По следам, оставленным на снегу к его балку, - вскрытия оконного стекла, он сразу все понял, что свои ребята утянули его продукт, на который надеялся.
В результате произошедшего, он заорал так, как будто его лишили миллиона долларов.
Что вся бригада получила и съела мясо за его брагу - не волновало.
"В таком случае, где мое мясо?" - справедливо вопрошал бурильщик.
Из столовой притащили мешок сахара и отдали хохлу за брагу.
Якут Митька подъехал чуть позже, привез огромную голову сохатого и отдал лично бурильщику.
Только после этого конфликт был ликвидирован, якут сдержал слово.
Автор: Олег Деев.
|
as-kurt@yandex.ru