Из устного предания известно, что воскрешённый Лазарь потом ещё год скрывался от преследований первосвященства, пока не перебрался на остров Кипр. Там он благополучно прожил 30 лет, основал христианскую общину в городе Китии, где впоследствии были обретены его мощи в мраморном ковчеге с надписью: "Лазарь Четверодневный, друг Христов". Найденный ковчег является материальным подтверждением воскрешения Лазаря, ибо на могильной плите современники Иисуса, видевшие его воочию, вряд ли начертали бы выдуманное прозвище. Теперь сравним - Лазарь умер не позже 63 года, а первое из Евангелий, было написано Марком, спустя некоторое время после казни апостола Петра в 64 году. Следовательно, навредить покойному к этому времени Лазарю евангелисты уже не могли, с другой стороны - всё, что спустя годы сообщил о Лазаре Иоанн, было хорошо известно всем его гонителям с самого начала, так что утаивать информацию о нём было бы просто глупо.

Что касается второй версии, то действительно никто из троих (Марк, Матфей, Лука) ни разу не упоминает в своих Евангелиях имена Лазаря и его сестёр. Лука, правда, один раз написал про неких двух сёстер:

"В продолжение пути их пришел Он в одно селение, здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой. У неё была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! Или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне".

В этом эпизоде чувствуется особое отношение, которое испытывала Мария к Иисусу, более глубокое, чем простое уважение к Учителю, позабыв свои обязанности по дому, она ни на шаг не отходит от него. Естественно предположить, что ученики осудили между собой юную деву за такое откровенное выражение чувств.

У синоптиков есть ещё один эпизод, связанный с Марией и Иисусом, причём все трое дружно избегают называть её по имени, которое, несомненно, они знали. Марк и Матфей почти дословно вкратце описали этот эпизод: "И когда был Он в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал, - пришла женщина с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного и, разбив сосуд, возлила Ему на голову".

В отличие от этого сухого протокольного сообщения Лука в этом же эпизоде приводит ярчайший образец любовной лирики, чувственно передающего неподдельное горе самозабвенно любящей женщины, понимающей, что она видит любимого в последний раз: "И, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром". Дополнительно Лука сообщил так же, что до своего исцеления от проказы хозяин дома Симон был фарисеем, то есть гонителем Иисуса. Сейчас, став его приверженцем и предоставив в его распоряжение весь свой дом, его фарисейская закваска сказалась в негативном отношении к женщине, которая и не пыталась скрывать свои чувства к Иисусу, считая её грешницей за явное нарушение предписаний Торы.

Лазарь с сёстрами Марфой и Марией. Неизвестный испанский художник.

Это событие с помазанием было настолько важным, что синоптики не могли его проигнорировать. Потомок Давида должен быть пройти ритуал помазания на царство, это было одним из обязательных условий его прихода, отсюда и его имя - Мащиах (Помазник). С другой стороны Мария помазала миром не только голову Иисусу (возведение на царство), но и ноги, что означало также и ритуальное приготовление его к грядущей смерти, "предварила помазать тело Мое к погребению".

Позже, Иоанн полностью расшифровал весь этот завуалированный недомолвками эпизод, указав время действия, перечислил по именам всех присутствующих тогда в доме Симона, рассказал, кто что делал и говорил там, раскрывая мотивацию поступка каждого из них.

Кстати, католическая традиция, проводит параллель между сестрой Лазаря иудеянкой Марией из Вифании и раскаявшейся грешницей галилеянкой Марией из рыбацкого селения Магдалы, считая, что речь идёт об одной и той же женщине, что явно не соответствует содержанию Писания.

Из приведённого выше анализа можно было бы предположить, что апостолам было не по душе возникшие личностные отношения между Марией и Иисусом и они могли заподозрить Лазаря в подготовке брака между ними, поэтому и устроили своеобразную обструкцию, умалчивая все события связанные с Лазарем и его сёстрами. Но это предположение является абсолютно невозможным - при жизни душевидца Иисуса никто не смог бы строить козни за его спиной, им и в голову не могло прийти осуждать кого бы то ни было без ведома Учителя. Кроме того, после его смерти во всех общинах Лазаря особо уважали, зная его, как "Четверодневного" друга Иисуса.

Скорее всего, истина сокрыта в двух последних связанных между собой версиях.

Так что же такое должны были натворить ученики, чтобы до конца своих дней они старались не вспоминать об этом? Только неверие Учителю, сомнение в его действиях, в конечном счёте, грех отречения был непростителен в глазах приверженцев Христа.

***

За неделю до Пасхи, ранним субботним утром Иисус с учениками неожиданно объявился в Иерихоне. В то время это был большой город с военным гарнизоном и административными учреждениями римлян. Здесь сходились все дороги, идущие в Иерусалим, до которого оставалось день пешего хода, поэтому паломники останавливались в нём на отдых перед завершающим переходом. Среди пёстрого скопления путешественников, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания властей и фарисеев, ожидали прихода Иисуса, его семьдесят учеников "второго призыва", заранее оповещённые им из пустыни. Другие его сторонники, просто шедшие на праздник, узнавая друг от друга, что многие ждут здесь Иисуса, присоединялись к этим ученикам, образовав в городе дружную общину.

Но не только последователи Иисуса с нетерпением ждали его прихода. Как только осведомители донесли Каифе о том, что Иисус должен со дня на день появиться в Иерихоне, он сразу же приказал тысячнику храмовой службы направить туда отряд стражников. Несколько дней они прогуливались под видом простых паломников по оживлённым улочкам вокруг владений начальника всех иерихонских мытарей Закхея, узнав, что он разместил в своём доме мать Иисуса и женщин, сопровождающих её. Закхей этот, известный своим малым ростом, однажды чуть было не сломал себе шею, когда забрался на смоковницу у края дороги, что бы только взглянуть на проходившего мимо Иисуса, окружённого плотным кольцом рослых горожан. Тогда Иисус, увидев его, запутавшегося среди готовых обломиться ветвей, то от души рассмеялся, и к великому недоумению жителей Иерихона, презиравших мытарей за их услужение римлянам и поборы в свою пользу при взимании налогов, "сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме".

И вот, за неделю до Пасхи, ранним субботним утром иерусалимские стражники в полном составе с тревогой наблюдали, как к дому Закхея с прилежащих улочек стали подходить люди. Вскоре у ворот собралась добрая сотня человек, вместо ожидаемых полутора десятка сектантов. Неожиданно среди них объявился и сам Иисус. Добродушно отвечая на ликующие приветствия, он во главе всей этой шумной толпы направился к южным воротам города, от которых начиналась широкая дорога на Иерусалим. У этих ворот произошло, казалось бы, рядовое в целительской практике Иисуса событие. Но, тем не менее, оно было одним из знаковых моментов его земной миссии.

Некий слепой, просивший милостыню у обочины дороги, услышав, что мимо проходит Иисус, во всеуслышание обратился к нему как к Мессии: "Иисус, Сын Давидов! Помилуй меня". И Иисус, несмотря на людей первосвященника, маячивших невдалеке, не стал отрицать царственного к себе обращения. Возмущённые фарисеи попытались, было заглушить богохульные выкрики, но Иисус, демонстративно призвав слепого к себе, на глазах у всех исцелил его, как бы подтверждая этим своё, провозглашённое слепым, мессианство. Идущие рядом паломники, считавшие до этого Иисуса кто пророком, кто искусным лекарем, словно прозрели вслед слепому, сразу увидев в нём наследника царя Давида.

Наиболее полно и последовательно описал эту сцену Марк, видимо придавая ей особое значение, он даже указал точное имя этого слепого - Вартимей, сын Тимеев. Матфей и Лука также рассказали про исцеление, приведя некоторые спорные между собой подробности, ставящие под сомнение произошедшее событие.

Так Матфей и Марк говорят, что исцеление произошло, когда Иисус выходил из Иерихона, Лука утверждает, что при входе в город.

Марк и Лука говорят только об одном слепом, и что исцеление произошло после слов Иисуса.

Матфей же говорит об исцелении двух слепых после прикосновения Иисуса к их глазам.

Скептики спрашивают, сколько же было слепых - один или два, где произошло исцеление - при входных или выходных воротах Иерихона, и как Иисус вернул зрение - только словом или прикосновением к глазам?

Примиряющая все эти разночтения версия звучит так - Иисус исцелил по одному слепому у обеих ворот - северных со стороны Галилеи и южных, направленных к Иерусалиму. Но эта версия, несмотря на отличное компромиссное решение, во-первых, противоречит последовательности событий; получается, что Иисус только что пришёл из Галилеи вместе с остальными паломниками, хотя, по словам Иоанна, он с учениками уже, как полгода находился в пределах Иудеи, и всё последнее время скрывался в пустыне за Ефраимом. И, во-вторых, эта версия противоречит смыслу написанного, так как все три евангелиста описывают только один акт исцеления и только у одних ворот.

Что касается способа лечения, то здесь противоречия нет совсем, скорее неполнота описания процесса, так как Иисус часто дополнял свои целительские слова прикосновениями к больным.

Проанализируем оставшиеся противоречия.

Удвоенное количество слепых у Матфея, вытекает из его манеры изложения событий, в которых он заостряет всё внимание на смысле происходящего, часто усиливая его значение, удвоением числа участников, применяя своего рода литературный приём гиперболизации. Так, при описании изгнания из бесноватого в "стране Гергесинской" легиона бесов с последующим их переселением в стадо свиней, Матфей, в своей манере, говорит о двух больных, в то время как Марк и Лука пишут только об одном. К тому же, про исцеления двух слепых Матфей уже, почти дословно рассказал в другом, более раннем эпизоде. Приведём для сравнения оба его текста "о двух слепых".

Глава 9:
"Когда Иисус шел оттуда, за Ним следовали двое слепых и кричали: помилуй нас, Иисус, сын Давидов!
И говорит им Иисус: веруете ли, что Я могу это сделать? Они говорят Ему: ей, Господи!
Тогда Он коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам.
И открылись глаза их".

Глава 20:
"И когда выходили они из Иерихона …
И вот, двое слепых, сидевшие у дороги, услышав, что Иисус идет мимо, начали кричать: помилуй нас, Господи, Сын Давидов!
Иисус, остановившись, подозвал их и сказал: чего вы хотите от Меня?
Они говорят Ему: Господи! чтобы открылись глаза наши.
Иисус же, умилосердившись, прикоснулся к глазам их; и тотчас прозрели глаза их, и они пошли за Ним".

В данном случае Матфей не только удвоил число слепых, но и саму эту историю привёл дважды. То есть Матфей использует свой любимый приём "удвоения". Конечно же, Иисус исцелил только одного Вартимея. Правда, в одном случае, при удвоении числа своих "героев", Матфей оказался всё же точнее, чем остальные евангелисты, но об этом позже.

Теперь рассмотрим непростую проблему с местом действия. Для всех галилеян, восходящих в Иерусалим (в иудейском языке есть специальный глагол "восходить", который имеет только одно значение - посещение Иерусалима) северные ворота любого промежуточного города воспринимались, как входящие, а южные - соответственно, как выходящие. Путешествующие чужеземцы входящими воротами считали те, через которые они непосредственно входили в город. Вероятно, грек Лука, бывал в Иерусалиме и, может даже, посещал Иерихон, входя в него через южные ворота. В любом случае, даже если Лука и не был в Иерихоне, для него эти ворота были входными. Поэтому он и написал, что Иисус вернул зрение слепцу, сидевшему при входе в город. Естественно, что галилеяне Матфей и Пётр, считали южные ворота как выходящими.

Таким образом, эти пояснения, не только устраняет все отмеченные противоречия, но, напротив, подтверждает достоверность слов каждого евангелиста.

***

Во второй половине дня уже на подходе к Вифании, Иисус вновь озадачил неотступно следовавших за ним преследователей. Вся его многочисленная компания неожиданно свернула с дороги и скрылась среди густого сада одинокого поместья, которое обходили стороной даже не брезговавшие ничем нищие. Все знали, что здесь проживал, больной проказой Симон.

Симон, излечённый как-то Иисусом от страшной болезни, узнав, что он вышел из пустыни, устроил для проголодавшихся друзей праздничную вечерю, а Марфа приготовила обильное застолье, которое возглавил сам Лазарь, скрывавшийся здесь от людей священников, искавших его убить.

Во время этой вечери и произошёл невнятно описанный синоптиками эпизод с помазанием Иисуса драгоценным миром, которое совершила Мария, и чему было воспротивился снедаемый сребролюбием казначей общины Иуда Искариот, предложивший: "...продать это миро за триста динариев".

То, что не всё миро было израсходовано для погребения, и остался целый сосуд с драгоценным содержимым, говорит о зажиточности Лазаря. Стоимость его была сопоставима с десятимесячным жалованьем римского легионера, ежедневно получавшего за службу один денарий.

Впоследствии, за своё предательство Иуда получит от первосвященника Каифы 30 сребреников, серебряных тетрадрахм, которые чеканились в городе Тире. Финикийский тетрадрахм (шекель) был в четыре раза тяжелее римского денария и содержал более 96% серебра, поэтому только эту монету принимали в Храме в качестве оплаты ежегодного налога. Таким образом, 30 шекелей по весу были эквивалентны примерно 120 денариям. За эти деньги, после возвращения их в храм, ужаснувшимся от содеянного Иудой, первосвященники "сделав совещание, купили землю горшечника, для погребения странников", то есть их стоимость была сопоставима с ценой небольшого участка земли.

Денарий Тиберия (14-37 г.н.э.). Серебро 3,7 г. Аверс: Профиль Тиберия и надпись - Tiberius Tribute Penny (подать Тиберия) Реверс: Изображение богини мира Ливии с ветвью в руках и надпись - PONT MAXIM, сокращение от Pontifex maximus (Великий понтифик)

Финикийский тетрадрахм (шекель). Тир (113 или 112 до н. э.). Серебро, около 14 г. Аверс: профиль Мелькарта, бога мореплавания и покровителя Тира. Реверс: орел и греческие надписи

Сообщая, как бы мимоходом о вечере у Симона Марк с Матфеем расположили этот эпизод сразу после описания экстренного совещания священников во дворе Каифы ночью в среду, за два дня до Пасхи, вызванного приходом Иуды, уже сообразившего, что вместо призрачного престола в будущем его ждёт лютая смерть под градом булыжников. Из их текста следует, что вечеря у Симона произошла после этого совещания. В отличие от них Иоанн точно указывает время - "за шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, … там приготовили Ему вечерю". Кстати, Лука рассказывая про это же ночное совещание у первосвященника, не связывает его с вечерей в доме Симона.

***

На следующий день после полудня отдохнувшие гости, распрощавшись с гостеприимным хозяином, вновь вышли на иерихонскую дорогу и присоединились к веренице паломников. После затяжного подъёма по дороге, петляющей по склону Маслиничной горы, уже на подходе к Иерусалиму многие путешественники, утомлённые дневным переходом, расположились передохнуть у ручья в тенистой рощице пригородного селеньица Виффагии. Здесь Иисус, присев под маслиновым деревом неожиданно отправил посыльных в это селеньице со странным поручением.

Трое авторов (Марк, Лука и Иоанн) утверждают, что Иисус послал двух учеников за одним молодым ослом, лишь апостол Матфей свидетельствует, что за двумя - ослицей и ослом, и приводит почти дословно речение пророка, на которого сослался при этом Иисус. Другой свидетель этого диалога, апостол Иоанн, кратко описывая всё действо буквально одной фразой, также упоминает это речение, кратко передав его смысл своими словами; то есть Иисус, действительно обосновывал своё поручение цитатой из древнего Писания.

Спрашивается, Матфей, говоря о двух ослах, снова прибегает к своему приёму "удвоения" в описании или же он всё же прав? Сравним отмеченные расхождения - наиболее обстоятельное описание всего происходящего Марка и дополненный вариант Матфея:

Марк, глава 11:
"Когда приблизились к Иерусалиму, к Виффагии и Вифании, к горе Елеонской (Маслиничной) , Иисус посылает двух из учеников Своих
И говорит им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; входя в него, тотчас найдете привязанного молодого осла, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите".

Матфей, глава 21:
"Сказав им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязав, приведите ко Мне;
Всё же сие было, да сбудется реченное через пророка, который говорит:
"Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной".

Несомненно, ключевым моментом этого эпизода является цитата из книги пророка Захария (9.9): "Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной".

Почему же тогда апостол Пётр, так же слышавший эти слова из уст Иисуса, не приводил речение в своих проповедях (поэтому его ученик Марк и не указал столь важную деталь), и почему впоследствии Лука, имея перед собой обе версии, предпочёл вариант, в котором нет слов Захария о двух ослах?

Всё объясняется просто - в христианских общинах Рима и Малой Азии, бывшие язычники не знали об иудейских пророках. Поэтому и Пётр и Лука опустили это аллегорическое речение, как бессмысленный набор слов для неподготовленного читателя. Матфей же привёл почти дословно слова Захария, потому что обращался непосредственно к жителям Иерусалима, хорошо знавшим книги всех пророков. Но даже без привлечения авторитета Захария понятно, что прав всё же был Матфей - ведь чтобы привести одного осла достаточно одного погонщика, следовательно, Иисус послал двух человек за двумя животными.

Ученики, искоса поглядывая на сидевших под соседней оливой угрюмых людей, гадали между собой, зачем это Учителю понадобились вдруг ослы, до Иерусалима осталось идти меньше часа, а сам он всегда ходил пешком. Но когда Иисус, усевшись на молодом осле, тронулся в путь, все они вдруг осознали, что на их глазах сбывается древнее пророчество и, радуясь, начали дружно славить Мессию. Напрасно фарисеи взывали к благоразумию Иисуса: "Учитель! Запрети ученикам Твоим".

Все шедшие с ними паломники подхватили эти возгласы, срывая по дороге пальмовые ветви, а удручённые служители первосвященника тщетно пытались остановить всенародное ликование.

Ближе к вечеру Иисус верхом на молодом осле благополучно добрался до Овечьих ворот Иерусалима, следом семенила ослица, гружённая дорожной поклажей. Вокруг шли паломники, дружно распевая псалмы и размахивая в такт песнопения пальмовыми ветвями. Увидев ликующую процессию, горожане бросились обламывать ближайшие пальмы и устилать зелёными ветвями дорогу перед семенящими ослами. Некоторые люди снимали с себя верхние одежды и бросали их прямо на пыльную землю под копыта ослика, тем самым, оказывая простому на вид человеку воистину царские почести. Вскоре весь народ, и шедший и встречающий, окружив Иисуса, вместе с ним вошёл в город, дружно распевая в его честь строки 117-го псалма Давида: "Осанна! Благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!".

А люди первосвященника, убоявшись народа, только выжидающе толкались рядом, удручённо донося Каифе: "Мы ничего не успеваем. Весь мир идет за Ним".

***

Выслушав подробный доклад начальника гарнизона о столпотворении народа у Овечьих ворот, прокуратор остался спокоен. Он хорошо знал, что этот проповедник Иисус, наделавший столько шуму своим появлением, никакой не потомок царя Давида, а простой плотник из Назарета, захудалого селения, о котором даже в Галилее мало кто слышал. Соглядатай, который постоянно следует за ним с тех пор, как он основал секту среди рыбаков Геннисаретско озера, проповедуя всеобщую любовь, доносил, что Иисус никогда не называл себя царём. Более того, его деятельность оказалась полезной власти Кесаря, так как он призывал своих последователей исправно платить налоги. Знал Пилат и о смертельной угрозе для Иисуса со стороны первосвященства Храма, но в дела Ханаана и Каифы Пилат не вмешивался и всегда смотрел сквозь пальцы на коллективные убийства камнями несчастных за нарушения каких-то религиозных предписаний.

Иисус же с самого начала проповеднической деятельности знал, о попытках римской администрации и руководства Храма внедрить в его общину своих наблюдателей. Видя в буквальном смысле помыслы каждого человека, он и близко не подпускал к себе людей первосвященника, но человека прокуратора сам призвал в избранную дюжину учеников, позволяя ему передавать Пилату "нужную" информацию.

Со своей стороны по мере усиления гонений, помня о печальной участи Иоанна Предтечи, Иисус предпринял ряд организационных мер по обеспечению безопасности общины. Во всех селениях, где он бывал с учениками, Иисус обзавёлся надёжными сторонниками и тайными друзьями. Среди них были разные по положению люди - иерусалимский вельможа "один из начальников Иудейских" Никодим, член Синедриона Иосиф из Аримафеи, начальник налоговой службы Иерихона Закхей, начальник римского гарнизона Капернаума, глава капернаумской синагоги Иаир, придворный тетрарха Ирода Антипы и многие другие, рангом меньше. Все они исправно и своевременно информировали Иисуса о грозящей ему опасности и при необходимости укрывали общину в укромных местах.

Более того, о многих тайных доброжелателях Иисуса не подозревали даже его ближайшие ученики, о чём свидетельствует сцена поиска конспиративной квартиры через связного, опознанного по "условному знаку", которую мастерски описали все синоптики в лучших традициях детективного жанра:

"И послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху.
Они же сказали Ему: где велишь нам приготовить?
Он сказал им: вот, при входе вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он,
И скажите хозяину дома: Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?
И он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте.
Они пошли, и нашли, как сказал им".

В другом случае выполнение конспиративного задания чуть было не окончилось для двух учеников плачевно. Иисус послал их привести ослицу и ослёнка, которых хозяин заранее привязал в условном месте при входе в селение и видимо, желая остаться инкогнито, наблюдавший за событием из укрытия. Но здесь произошла досадная накладка. Когда ученики отвязывали ослов, мимо проходили несколько местных жителей. Естественно они приняли пришлых людей за воров, и подняли шум. Что бы спасти посланцев Иисуса от жестокой расправы хозяину пришлось "засветиться" и успокоить своих соседей.

***

Но вернёмся к агенту прокуратора. Кто всё-таки из двенадцати избранных исправно поставлял информацию Понтию Пилату, так и не узнавшему о его "перевербовке" Иисусом?

Заведомо не могли быть агентами первые ученики, в то время рядовой проповедник Иисус не представлял для римской администрации интереса. Первыми его учениками были братья Заведеевы - Иаков и Иоанн (согласно преданию они были сыновьями сводной сестры Иисуса Саломии), братья Ионовы - Пётр и Андрей и два друга - Филипп и Нафанаил, последний был старше всех в общине и соратники обращались к нему по отчеству - Варфоломей "сын (bar) Фалмая".

Не мог быть агентом и мытарь Левий Алфеев, прозванный Матфеем, по той простой причине, что Иисус взял его с собой, как бы мимоходом, прямо с рабочего места: "После сего вышел и увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, оставив все, встал и последовал за Ним".

Остальных учеников Иисус выбрал уже из огромной толпы народа "из Галилеи, Иудеи, Иерусалима, Идумеи и из-за Иордана, и живущие в окрестностях Тира и Сидона", постоянно следовавшей за ним и нашпигованной шпионами прокуратора Пилата и первосвященника Каифы.

Естественно предположить, что осведомителем был предавший его впоследствии первосвященству Храма, Иуда Симонов по прозвищу Искариот. К тому же он был единственным среди учеников-галилеян иудеянином и, вероятно, жителем одного из пригородов Иерусалима. Прозвище Искариот (Иш-Крайот) дословно переводится как "житель пригорода", одного из небольших поселений вблизи столицы. Но римский агент не посмел бы без санкции Пилата сдать объект наблюдения людям первосвященника. Иуда был обыкновенным предателем Учителя и сребролюбцем, который даже похитил, покидая Тайную вечерю все сбережения общины. Некоторые ученики, заметили, что Иуда, выходя, прихватил с собой ящик с деньгами, но не придали этому значение, думая, что казначей отправился что-либо докупить к празднику.

Не мог быть агентом и мятежник Симон Кананит, о чём свидетельствует его прозвище Зилот, через которого Иисус, видимо, держал связь с "подпольным" миром.

Из оставшихся троих учеников двое были братьями евангелиста Матфея, по церковному преданию их отцом был Алфей, родной брат Иосифа Обручника, признавшего Иисуса своим сыном. Старший из Алфеевых - Иаков был мытарем, как и Матфей, видимо сбор пошлины было их семейным ремеслом. В Писании он упоминается только в списках апостолов, других сведений о нём евангелисты не сообщают. Незаметный, держащийся в тени человек, уже побывавший на службе у римлян, вполне мог продолжать им тайно служить. Младший брат Иуда Иаковлев, по прозвищу Фаддей (Левей) после смерти Алфея стал именоваться не по отцу, а по имени старшего брата Иакова, возглавившего семейство. Это он на Тайней вечере расспрашивал Иисуса о его грядущем воскрешении. Но навряд ли Пилата могла интересовать эта фантастическая, с точки зрения римлян информация. В любом случае весьма маловероятно, что кто-то из родственников Иисуса согласился бы шпионить за ним.

Остаётся единственный претендент на эту роль - это Фома со странным прозвищем Близнец, якобы из-за внешней схожести с самим Иисусом. И действительно, все его поступки, о которых рассказывают евангелисты, весьма характерны для деятельности агента. Так в эпизоде, когда Иисус, видя, что ученики медлят идти с ним к умершему Лазарю, отправился в путь один, Фома первым бросается вслед за ним. Надо заметить, что все ученики были не робкого десятка, один только Пётр чего стоил, защищавший мечом Иисуса при его аресте. Но в данном случае всех опередил Фома, видимо осознавший, что объект его наблюдения через мгновение уйдёт из-под его контроля. В другом случае, когда апостолы рассказали ему, что в его отсутствие их навестил воскресший Иисус, Фома, как профессионал решает перепроверить информацию: "Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю". И это притом, что не доверять словам всем десятерым соратникам, Фома, конечно не мог.

Надо добавить, что после ареста Учителя апостолы, опасаясь преследования храмовой стражи, укрылись в укромном месте, где все вместе пережидали тревожное время за наглухо запертой дверью. И только один Фома рискнул выйти в город, а после его возвращения, как видно из Писания, ученики стали безбоязненно передвигаться по Иерусалиму и его окрестностям. Можно предположить, что Фома нанёс тайный визит Пилату с жалобой на незаконные гонения со стороны первосвященства, нарушающие установленный Римом порядок.

Не потому ли Иисус, ведая о его двуликости, дал ему эту странную кличку, правильный перевод этого прозвища означает "Двойной", а не "Близнец", от корня "dio" - "два" в греческом варианте написания - Дидим (Didomos) Иуда Фома. И ещё один штрих, характеризующий двойственное поведение Фомы. Когда апостолы бросили жребий, чтобы узнать кому, куда идти проповедовать, то Фоме выпала неподвластная Риму далёкая Индия. Понимая, что Пилат не отпустит его как своего агента за пределы империи, Фома, к немалому удивлению сотоварищей заявил: "Не имею я сил для этого, ибо слаб я, и муж я еврейский, как индийцев могу я учить?". Но на другой день он нашёл выход, что бы выполнить предназначенное - продал самого себя в рабство купцу по имени Хаббан, доверенному лицу индийского царя Гундофара, после чего, как собственность купца отправился в Индию, римское право гарантировало неприкосновенность частой собственности.

***

Иисус ехал, молча на миролюбивом осленке и, казалось, не обращал внимания на приветствующих его людей. Более того, ученики заметили, что лицо Учителя опечалилось, а когда произошла заминка на сузившей дороге около пруда, он выбрался из толпы и поспешно скрылся среди пристроек крепости Антония, примыкающей к северо-западному углу стены, неприступно окружавшей всю храмовую гору.

Тем временем смеркалось, и пришедшие путники торопились засветло найти себе пристанище. Горожане же удивляясь неожиданному исчезновению своего кумира, не спешили расходиться и бурно обсуждали между собой непонятное бездействие долгожданного Машиаха. Сикории, понимая, что без Машиаха восстание будет обречено, разошлись по домам, проклиная исчезнувшего вождя. Через пять дней они припомнят этому "Машиаху" своё разочарование в нём, потребовав от Пилата его казни: "возьми, распни Его!".

Отослав ослицу с ослёнком обратно к хозяину, Иисус пешком направился к темнеющему в полнеба Храму, взяв с собой только двенадцать учеников. Следом за ними, выйдя из глубокой тени крепостной башни, двинулась большая группа их преследователей. Но Иисус, не обращая внимания на грозящую опасность, размеренно шёл погружённый в свои мысли. Сегодня он впервые явил себя народу, как Мессия, надеясь в душе, что люди услышат его и сбросят с себя показушную набожность, подменившую жизнь по Божьим заповедям лицемерным соблюдений всех тонкостей предписаний Торы. И радовался, видя, что весь иудейский народ, пришедший со всех концов земли, принял его, и опечалился, когда, войдя в Иерусалим, осознал, что горожане с нетерпением ждут от него не пасторского слова, а воинственного призыва к мятежу. Иудеи, словно глухие слепцы, обретя долгожданного Машиаха, не приняли его, ослеплённые и оглушённые грехом гордыни.

Тем временем ученики, привыкшие за годы странствий к потасовкам, переговорив между собой, готовились к неизбежной схватке. Пётр нетерпеливо поправил спрятанный под плащом короткий меч, более опытный в воинском деле Симон Зилот не стал суетиться раньше времени. Это он достал у бывших своих соратников два меча, когда община отсиживались в пустыне за Ефраимом, дожидаясь Иисуса.

На узенькой площади, примыкающей к северной стене храмовой горы, скучали легионеры, охраняя ворота треугольной формы, названные "воротами Лишений". Через эти ворота могли пройти во внешний двор Храма даже отлучённые от общины иудеи. Заметив патруль, фарисеи шедшие сзади остановились и принялись совещаться, что делать дальше. Решив, что Иисус возвращаться здесь не будет, они сразу растворились в густых сумерках, собираясь перехватить его на площади со стороны города.

***

Пройдя ворота, Иисус вышел на просторный прямоугольный двор храмовой горы. Вдоль его стен, по внутренней стороне тянулась, крытая брусом из кедрового дерева, галерея, поддерживаемая тремя рядами высоких каменных колон. А посреди двора, венчая вершину горы, возвышался сам Храм.

Макет Иерусалима эпохи Второго храма по рисункам археолога Михаэля Ави Ионаха. На переднем плане - восточная стена храмовой горы с воротами над пропастью.

Не задерживаясь, он вместе с учениками сразу направился к восточной галерее, называемой притвором Соломона. Это было особое место, где мог проповедовать любой знающий Закон иудей. Сюда приходили учить и спорить между собой проповедники и учителя со всей Палестины, и здесь Иисус не раз высмеивал фарисеев и книжников, побуждая народ к настоящей вере.

Иисус шёл с лёгким сердцем, испытывая чувство облегчения после напряжённого путешествия, внимательно поглядывая по сторонам. Так хозяин осматривает свой дом после длительного отсутствия. Неожиданно он улыбнулся, вспомнив, что произошло здесь два года назад …

Тогда небольшая их община впервые пришла в Храм на Пасху и, найдя на этом дворе блеющих и мычащих животных, дружно принялась снимать верёвки с волов и овец, которыми они были спутаны, сплетая из них крепкие бичи. Возмущённые самоуправством торговцы не успели ещё толком раскричаться, как на них посыпался град ударов и громогласные обвинения в осквернения Храма: "Дом молитвы вы превратили в вертеп разбойников".

Пришедшие в Храм люди вначале недоумённо наблюдали, как семь человек уверенно опрокидывают столы менял и бичуют торговцев, которых все недолюбливали за то, что они брали в три дорога по сравнению с торгующими на городской площади. Сообразив, что к чему, сначала молодые парни бросилась на подмогу, а за ними и остальной народ поддержал правое дело, оттеснив к колоннадам набежавшую храмовую стражу. Вскоре общими усилиями весь двор был очищен, а незадачливые торговцы, боязливо оглядываясь, торопливо убирали с загаженных плит нечистоты своих животных. Возмущённые этим самоуправством священники, имеющие с торговли немалую выгоду, приступили, было к зачинщикам с допросом, какой это властью они устроили здесь беспорядок. Но когда Иисус при единодушной поддержке столпившихся верующих спросил их, как можно соблюсти ритуальную чистоту в стенах Храма среди нечистот животных, быстро ретировались.

Все евангелисты с удовольствием описывают этот эпизод, в котором Иисус в первый и последний раз в своей жизни выступает в роли яростного борца, являя при этом пример мужественности, силы и находчивости.

Вот только по Марку, Матфею и Луке изгнание торговцев из Храма Иисус совершил накануне страстной недели. По словам же апостола Иоанна Иисус не менее трёх раз приходил в Иерусалим на Пасху, а упомянутый инцидент произошёл во время его первого, после крещения в Иордане прихода в Храм.

Изгнание торгующих из храма. (Рембрандт 1626.)

Получается, что синоптики пишут о единственном посещении Иисуса Иерусалима за всё время трехлетнего его служения, что не соответствует предписанию совершать ежегодное пасхальное жертвоприношение каждому верующему иудею. Это противоречие объясняется просто - синоптики в своих писаниях старались донести до читателя смысл учения Христа, а не жизнеописание человека. Поэтому они, придерживаясь традиций устных проповедей, просто описывают пребывание Иисуса в Иерусалиме, не разделяя посещения по годам, ведь для проповедника, передающего слова "дом Мой, домом молитвы наречется", нет разницы, в какую по счёту Пасху их произнёс Иисус.

Содержательная же часть истории об изгнании торговцев во всех четырёх текстах практически совпадает с незначительными разночтениями и особенностями у синоптиков:

• по Матфею изгнание произошло в день входа в город после посещения Храма;
• по Марку - на второй день после прихода в Иерусалим, кроме того, он упоминает интересную деталь, отсутствующую у других: "...и не позволял, чтобы кто пронес через храм какую-либо вещь", очевидно осуждая горожан, использующих территорию храма как проходной двор, сокращающих свой путь из одной части города в другую;
• Лука об этом дне вообще ничего не пишет.

Наиболее подробно и динамично описывает изгнание Иоанн. Он приводит полный список жертвенных животных и рассказывает, как конкретно Иисус действовал:

"Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим
И нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег.
И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул.
И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дом Отца Моего не делайте домом торговли".

В отличие от синоптиков, он в своём Евангелии придерживается временной последовательности, часто указывает не только день, но и время суток того или иного события. Поэтому в спорных вопросах связанных с хронологией предпочтительнее доверять тексту Иоанна. Было бы вообще странно, что Иисус раньше не обращал внимания на торговцев в Храме и только на третьем году почему-то решил их изгнать. Скорее всего, произошло следующее - он после своего крещения, осенённый Святым Духом впервые приходит в Храм не как простой иудей для совершения жертвоприношения, а как Сын в "дом Отца" и, узрев в его стенах скотный базар, он в праведном гневе принялся очищать его от скверны.

***

В это вечернее время народу на обширном дворе почти не было, последние посетители торопливо шли к выходу. Напротив Соломонова притвора находилась лестница, ведущая в нижний двор самого Храма и в который допускались женщины.

План Храма, ориентированный на север

Выше на уступе был устроен священнический двор с жертвенником всесожжения, каменными столбами с крюками для свежевания туш животных, мраморными столами для их разделки и бассейном с водой. Нижний и верхний дворы разделяла стена с воротами с обширным полукруглым крыльцом в 15 ступеней. За этими воротами вдоль огораживающей стены располагалась узкое, в десяток шагов пространство так называемого двора Израиля. Отсюда любой ритуально чистый иудей мог наблюдать за процессом жертвоприношения своего животного, дальше вглубь двора могли пройти только священники и прислуживающие им левиты.

Макет Храма На переднем пане восточная сторона - вход в нижний женский двор.

Иисус не задерживаясь, пересёк нижний женский двор. Ворота священнического двора были уже закрыты. Храмовые сторожа, выжидающе наблюдавшие за поздними посетителями, решительно направились к ним. Оставив учеников объясняться с недовольной охраной, Иисус уверенно поднялся по лестнице, открыл ворота и, сделав несколько шагов, остановился. Посреди двора левиты, одетые в белые одежды убирали с громадного каменного жертвенника остатки трёх больших костров, на которых весь день сжигались части жертвенных животных и отмывали от крови столбы и столы. Дальше в глубине двора на трёхметровом постаменте высился во всём своём великолепии Храм. Его высоченные стены, отделанные белым и зелёным мрамором, были видны из любого места Иерусалима. Золотые двустворчатые ворота высотой в десять метров по случаю наступающего праздника были открыты. Вход внутрь Храма, где в своё время священнику Захарию, во время каждения (воскурения фимиама на золотом жертвеннике) явился архангел Гавриил с вестью, что его престарелая жена Елизавета зачнёт от него и, наказанный за неверие немотой, был завешен приподнятой завесой с изображением звёзд. За занавесью в глубине находилось совершенно пустое помещение - Святая Святых, отделённое от всего мира двойной завесой. Иисус долго смотрел на возвышающийся пред ним Чертог, служивший подножием для невидимого трона его Отца, пытаясь справиться с охватывающим его душу отчаянием. Отчаянием человека, осознавшего полный крах дела всей прожитой жизни в бесполезных трудах и лишениях перенесённых ради несбыточной надежды по вразумлению заблудшего народа.

И Отец, ужасаясь перед неизбежностью отдать "Сына Человеческого" на заклание, словно жертвенного агнца, осенял Его Духом-Утешителем, врачуя смятение скорбящей души верой, надеждой и любовью.

Оцепеневшая стража и притихшие ученики дожидались внизу у подножья лестницы конца его долгой молитвы. Когда Иисус с просветлённым лицом, наконец, спустился к ним, как бы паря едва касаясь высоких ступенек, совсем стемнело. Пётр принялся, было обсуждать с Иаковом к кому на этот раз отправиться на постой, к Никодиму, который ещё днём прислал к ним слугу с приглашением или к кому поближе, но Иисус, оборвав спор, быстро направился обратно к Овечьим воротам, за которыми тянулись сады и огороды, обрамляя дорогу в Вифанию.

А кучка незадачливых преследователей ещё долго прятались среди торговых рядов на городской площади перед Храмом, стараясь не попадаться, раньше времени на глаза патрулирующим легионерам, рассчитывая впоследствии представить дело, как поимку проникших в город мятежников. Они, уже предвкушая похвалу от Каифы, и может быть и награду от прокуратора, продолжали терпеливо разглядывать зыбкие тени среди ночной мглы.

"И вошел Иисус в Иерусалим и в Храм; и, осмотрев всё, как время уже было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью".

Всего пять дней оставалось до свершения пророчества Исаии: "Он истязаем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание" (книга пророка Исаии, 53:7).

Список литературы:
Абрамович Марк, "Иисус, еврей из Галилеи".
Деяния апостола Фомы, апокриф III века.
Еськов Кирилл, "Евангелие от Афрания".
Илларионов Владимир, "Синедрион и кесарь против Иисуса Христа".
Мень Александр, "Кем и когда были написаны Евангелия".
Свенцицкая И.С., "Раннее христианство: страницы истории".
Штраус Давид Фридрих, "Жизнь Иисуса".

Иллюстрации взяты из электронной свободной энциклопедии "Википедия": http://ru.wikipedia.org/wiki/