Тоскливою лентою вьётся дорога в таёжную глушь.
Этапом с далёкой России на каторгу гонят сто душ.
А там, на родимой сторонке кукушка считает годки.
У образа молит старушка, чтоб были они коротки.
На праздник престольный не пенье, а сына - беспомощный стон,
не гул колокольни церковной - кандальный ей слышится звон.
Родимый, в тайге год за годом с лопатой встречает зарю.
В угрюмой реке, надрываясь, он золото моет царю.
Запали глаза и потухли, и буйной главою поник.
Лишь губы покривит, припомнив, тот жуткий купеческий крик…
Тайга не отпустит обратно, коль на душу грех положил…
Беглец, увернувшись от пули, к медведю на клык угодил.
