Я вышел из кафе, оставив Олю одну за столиком. Веня был где-то на подходе. Интересно, насколько он изменился, узнаю ли его сразу? Дошел до угла, открылся вид на Ярославский вокзал. Где он? Глаза бороздили идущих навстречу людей. И вот из толпы взгляд вырвал знакомый силуэт - Веня! Он шел своей корявой походкой, да еще и прихрамывая. Вид бомжоковатый. Неужели Санька был прав, когда при встрече однокурсников сказал, что проездом в Железнодорожном видел человека весьма запущенного вида, вроде похожего на Веню. Он подошел, обнялись, приветствуя друг друга. При этом Веня осклабился беззубой улыбкой. Надо же, подумал я, значит правда бичует. Хотя слышал и другое - об его успехах в альпинизме, например,- Юрка Говоров рассказывал при встрече еще лет десять назад, но остальные наши ничего про это не знают, неужели ошибка? Черт! - тут же мелькнула предательская мысль, - лучше бы встретиться было одним, а я же с Олей. Что она подумает? Неудобно получается. Но что поделаешь, уже поздно. Да и поговорить все равно хотелось. Все же 26 лет - не шутка, не виделись практически с самого института, за исключением первого отпуска в 1982 году. Да, встреча тогда была из ряда вон выходящая! Правда, в то время казалось, что все нормально, само собой разумеющееся. Я приехал с Иркутска в Москву в первый отпуск, а у нас с Веней и Петрухой было договорено, что пойдем в горы, на Кавказ. И ничего, что это было на следующий день после Петрухиной свадьбы. Горы важнее, чем какая то там свадьба. Да и молодая жена отпустила, все же она из наших, из туристок. А теперь, по солидности возраста, как представишь - офигеть! И вот Веня стоял передо мной, все такой же неухоженный, только поседевший, да вот и без зубов.

Зашли в кафе, где ждала Оля. Оля - моя одноклассница и первая любовь, но это - другая история. Познакомил и пошел взять пивка. Веня, правда, успел объявить, что деньги у него есть, если что. Какое там "что" мне подумалось, лишь бы все без неприятностей прошло. Пришел с пивом, к моему удивлению, Оля с Веней активно общались. Ну, слава богу! - вроде неловкости не будет. Сел и взгляд мой уперся в Венину анораку или как она там называется сейчас, а в свое время называлась именно так. "Australian open" - читаю и осознаю, что-то не увязывается в моем сознании. Где-то дал маху. Соображаю, что надпись имеет отношение к теннису, большому теннису, очень большому. Тут же всплывает в памяти, что Веня, кроме гор, на последних курсах увлекся большим теннисом, да и из того же источника слышал, что уже в 80-х он тренером подрабатывал в этом виде спорта. Значит, первая информация от Юрика была верной?! Хотелось бы в это верить. Веня парень одаренный и упертый, это я знал точно. Все же пять лет вместе проучились, да и кроме учебы интересы пересекались. Математика - одно, горы - главное. Как никак в одной связке ходили.

Естественно, пошли воспоминания. Да и мою спутницу надо было занять. Помнишь это, помнишь то. Оказалось, что - то забылось или исказилось. Восстановили, как Веня первый раз в горы пошел. Опять же Кавказ. Цейское ущелье. Зима. У нас зимние каникулы, значит, идем в горы.

Народ слабо подготовленный - авантюра, да и только, но кое-кто, и я в том числе, уже тертый - и в горах был и уже с приключениями. Но на тот раз приключений хватило бы иному на всю жизнь. На леднике провалился в трещину, хорошо, что снега много - после примерно пяти метров полета застрял в ней с вырванным снежным комом. Все думал, пока летел: сейчас рванет! Но не рвануло - устроился мягко. Володя тогда со мной в связке был, естественно, тоже не почувствовал рывка. Посмотрел очередной раз вперед, а вместо меня - дыра в снежном покрове. Когда, взбудораженный внезапным вторжением, снег осел, я огляделся. Сижу на снежной пробке в ледяной трещине. Внизу темнота, дна трещины не видно, вверху - кусочек неба в проломленной мною дыре. Кругом стены льда. Поначалу, даже весело было сидеть - очередное приключение, но пока налаживали спасение, лед свой характер проявил: стало холодно, потом очень холодно. А я сижу тихо-тихо, не шевелюсь, что называется - не вздохнуть, ни, пардон, пукнуть. Осознавал, что лучше мерзнуть сидя, чем, то же, но, болтаясь на веревке. Если пробка вздумает обрушиться, тогда уж будет совсем не комфортно. Кто-то показался сверху: цел? Да, все в порядке, вытаскивайте. Спустились две веревки с петлями. Встал, как в стремена, и, поочередно нагружая их, поднимаюсь за вытягиваемыми стременами из тьмы к свету. Немного согрелся в процессе подъема, наверху даже сумел улыбнуться в объектив фотоаппарата.

02 февраля 1979 года, Цейское ущелье.
Сергей Никулин: "...наверху даже сумел улыбнуться в объектив фотоаппарата"

Еще с того первого случая удачливым и прослыл. А вышло все так. Сунулись ошибочно не по своему маршруту, не связавшись. Месим на тропежке глубокий майский снег - поднимались на какой-то перевал Главного Кавказского хребта. А там бергшрундт. И я, конечно, впереди. Сделал последний шаг, чтобы отойти в сторону: передохнуть и уступить место следующему "тропежчику", и вдруг почувствовал, что под ногой пустота. Замер, потихоньку отвалился в сторону, вытянув провалившуюся ногу. Где должен был быть последний мой след, зияла дыра. Заглянул: как раз бы ушел вниз, ширины хватало. Перевел дух, отполз чуть вниз, объяснил ситуацию остановившейся группе. Связались веревками, нашли переход, двинулись дальше. Повезло. Повезло? А если бы не посетившее чувство, что все - пора остановиться, и по инерции успел бы сделать следующий шаг? Это уже потом, по прошествии лет начал задумываться: в везении ли дело, а если и в везении, то почему кому-то везет, а кому то преждевременные кресты.

Вот и Веня за столом объясняет отсутствие зубов: летом выбило на восхождении в Крыму камнем, не успел отремонтировать. А могло ведь и голову снести. Все встает на свои места. Зубы выбило, тренером по теннису действительно работает, зарабатывает сейчас этим деньги и летом, в свое удовольствие, ходит в горы. Стал и призером, и чемпионом России по альпинизму - вот так то, знай наших! И математические способности не забыты: при случае подрабатывает составлением программ. Целенаправленно добился в жизни, чего хотел и при этом остался самим собой. А чего хотел? Спрашиваю, а правда, что "снежным барсом" стал? И это правда. Стал.

И снова воспоминания. Восхождение на Восточный Уллутау. Опять же зима. Теперь я с Веней в связке. Ночуем в палатке на седловинке перед штурмом вершины. Седловинка, приютившая нас, не проста: впереди стена на пути к вершине, сзади "жандарм" Огурец. По бокам крутые, почти отвесные, спуски на ледники. С одной стороны - Грузия, с другой - Северная Осетия. Как в трубе: дунет - улетим в два счета. Хоть в Грузию, хоть в Осетию, без разницы: все равно - капец! Но сейчас нас окружает тишина и это радует: значит есть шанс не только пережить эту ночь, но и осуществить восхождение, могет быть .., а могет и не быть. Да наплевать на грустные мысли, когда кругом такая откровенная первозданная красота! Фантастическое место. Ходим возле палатки как лунатики. Яркие, яркие звезды на черном, черном небе. Идеальное место для философствования. Стоит хоть раз в жизни забраться в подобное место и посмотреть сверху на бытие: и где оно это бытие? Где - то там внизу, не разглядеть. А перед тобой пространство и вечность - вот, хоть руками потрогай! И согласие во всем - и в теле, и в разуме, и в душе! И единение, и гармония с абсолютной истиной! И растворяешься и обретаешь!

Утром подъем, завтрак и - вперед, на штурм. Хорошо с вечера навешаны перила на самом трудном участке - Веня постарался. Да и кому еще? Все же он единственный, кто прошел к тому времени подготовку в альплагере. Перила от палатки совсем рядом, кое-как пролез за Веней - очень это неудобно, когда ни ступить, ни ухватиться толком не за что. Мы с Веней впереди, вторая связка следом. В ней тот же Петруха и новичок - пришлось заменить Мишку в последний момент. Сломался Мишка после первого в том походе восхождения. Нам так казалось, что сломался, а на самом деле может просто, посетил его голову здравый смысл. Никто не упрекал: лучше заранее и честно, чем в процессе, когда может оказаться поздно. Пришлось взять бесшабашного, жаждущего подвигов, новичка с группы поддержки. Но, слава богу, все идет нормально. Веня делает всю техническую работу, я его страхую. Вторая связка двинулась следом по проторенному пути, но вследствие своей суммарной неопытности уже на перилах тормознулась и отстала. Мы не ждем, время не терпит. Веня забивает еще несколько крюков на подъеме, и мы выходим на гребень. Теперь до вершины только дойти, технических трудностей больше не должно быть. Гребень острый, в обе стороны практически пропасть на сотни метров. Мысленно прокручиваю сценарий: если Веня срывается, валюсь в другую сторону. Веревка выдержит, камнепаду взяться неоткуда: выше нас только небо. Если наоборот - срываюсь я, то Веня тоже знает что делать. Конечно, если успеет увидеть, куда я сорвался, до тех пор, пока веревка рванет его неумолимо следом за мной. Второй связки сзади так и не видно. Идем, не останавливаясь: надо дойти до вершины и успеть вернуться к палатке засветло. Небольшой спуск, в седловинке чуть передохнули и снова вперед, на последний подъем. Мы на вершине: ура! Находим тур, Веня ищет записку в камнях. Есть, оставляем свою: то то удивятся последователи! Как никак - зимнее восхождение, да еще "дикарей", то есть официально то мы никогда не ходили - кто бы нас пустил с такой подготовкой и экипировкой! Да еще в межсезонье, когда ни один порядочный альпинист или горный турист в горы НИ - НИ. Спать в палатках на снегу и прокладывать в нем тропы, местами по пояс глубиной кому охота! Это видимо такие же придурки, как мы песенку сложили с такими словами: сопли замерзли в носу, кровь из жопы течет, это иль что еще в горы меня влечет.

На обратном пути встречаем товарищей, советуемся: времени светового остается мало, можно нарваться на "холодную". А это, при практическом отсутствии у нас элементарной, по - настоящему, теплой одежды, чревато серьезными последствиями: выжить то выживут, а вот обморожение запросто получат. А случай ампутации пальцев в нашей институтской компании уже есть. Но они полны решимости дойти до вершины. Ладно, так и быть: мы с Веней возвращаемся, а они идут - продолжают восхождение. Спустились к палатке быстро. Но еще предательски быстрее сгущаются сумерки: это не летний север и даже не Москва. Темнеет рано и конкретно. Ребят ни слуху, ни духу. Начинаю готовить ужин. Примус горит бледным пламенем от нехватки кислорода, в кастрюле, накрытой стеклотканью, растапливается нарубленный лед для будущего супчика. Уже и совсем темно. Видимо не успеют, не позавидуешь ребятам. Петька вроде более - менее еще одет, а вот молодой совсем для зимы налегке. Хреново это, паря!

Вдруг вроде голоса, окликнули - отозвались, ну, слава богу! Но ведь еще перила, а солнце уже зашло. Вот они - почти рядом, а не пройти в темноте, светим фонариками - бесполезно: свет рассеивается в ночи, не освещая перил. Все - таки, похоже, схватят "холодную". И тут Веня берет веревку, цепляет конец за карабин еще не снятой обвязки и кидает: страхуй! Я приготовление ужина уже закончил, поднимаюсь следом. Закрепляюсь у начала отвесной скалы: страховка готова! И он пошел по перилам при звездном свете туда, где и днем то тяжело пробраться. Пошел вопреки. И прошел. Прошел сам и протащил ребят! Он сделал это! Наверное, тогда в нем и проявился будущий "снежный барс".

А ведь еще за пару дней до этого, при тренировочном восхождении на простенькую вершину, возникла, вследствие ошибки планирования маршрута, критическая ситуация. Вместо того, чтобы обойти жандарм, Веня, без крючьев, с окоченевшими от холода пальцами рук и ног, взял его в "лоб" и когда вытянул меня наверх, ему уже не хватило хладнокровия и он обреченно сказал: п***ец, Серега! Это в том смысле, что вперед дороги нет, а назад уже вряд ли спустимся, а может, что и еще большее вкладывалось в этот крик души. Стресс.

Вот такая она, горная романтика! Как легкомысленны мы были, уверенные по молодости в своих силах и везении!

Кавказ. Перевал "Электрон" из Дзинаги в сторону поляны Таймази. Май 1977 г.
На переднем плане Деньгин Володя, далее братья Абрамчуки - второй из них вроде РМ-75, Лена Егорова из МАИ,
в центре стоит автор этого рассказа, за ним Бощенко Надежда - гидрогеолог и на заднем плане Паша Литвинов.
(УВЕЛИЧИТЬ)

Пробую пошевелиться, не тут то было. Только левая рука, вытянутая в гребке вперед, вроде может двигаться. Работаю кистью - есть! Чувствую, что кисть руки удалось выставить над поверхностью снега, кручу ей как могу, но больше ничем пошевелить невозможно. Ощущаю, возле губ рукавицу, отодвигаю её, ото рта несколько возможно, - сантиметр, два, все. Прикидываю, сколько я смогу еще дышать, придавленный снегом. Наверное, не так уж много, но ведь ребята сейчас придут и раскопают нас. Тогда еще я не знал, что накрыло меня одного, а Володя прокатился следом на заднице, по сути, оседлав лавину. И в тот момент, когда я достал кисть руки, он судорожно выбирал веревку, чтобы подобраться ко мне. Увидел высунувшуюся кисть, но все равно продолжал тупо выбирать веревку, вместо того, чтобы пойти сразу ко мне. Стресс.