Помнишь, как еще в детском саде
Первый раз жали девочек: ой!!!
А в четвертом уж точной знали
Что зовут это место п…

А в шестом мы уже рассуждали,
Что постель - это только для "е…".
Между тем вслед девчонкам смотрели
И лелеяли чувства в себе.

Нас никто не учил, не наставил,
Мы воспитаны улицей той,
Где в подвалах подпивших сношали,
А над крышами - звездный покой.

Помнишь, как мы влюблялись в школе
С чистотой затаенных чувств,
Провожали до дому девчонок,
Навевавших сердечную грусть.

Втихаря пили водку и брагу
В чехарде подростковых дней.
Повзрослевшие старшие парни
На колхоз приводили бл…

Помнишь, друг, как в девятом классе
Лектор к нам пришел на урок
И хихикая, жалкий клоун,
От болезни на "с" остерег.

А с девчонками анатомичка,
Запершись от нескромных ушей,
Им по - книжному объясняла
Про тот орган, что всех видней.

И в своем самодурстве не зная,
Что одна из них "это" прошла,
Она грозно кляла и ругала
В чем девчат просветила та.

В своем ханжестве изнемогая:
Мол до брака постель - запрет,
Она краску стыда выжимала
У посмевшей ступить за запрет.

Мы краснеть еще не разучились,
Но таким смеялись в ответ,
Потому что на улице нашей
Проходили другой факультет.

Помнишь, как ты в десятом классе,
Возбужденный, примчался быстрей
Рассказать, что сбежав с занятий,
"Это" ты попробовал с ней.

Ты не первый был, не последний:
"Пропускали" все, кто желал,
А она только вслед хохотала,
Если кто - нибудь "залетал".

Сколько ханжеского уродства,
Изувеченных душ - не счесть!
На весь мир возгласила тетя:
Буд то секс - это где - то, не здесь!

Но весною сиреневой, поздней,
Ты однажды "баста" сказал,
Затоптал бычок, курить бросил,
За девчонкой ходил и вздыхал.

А весна нам звенела и пела
И рождала сердечный свет.
Теплоты той, пронзающей тело,
Не забыть бы, дружок, вовек!